История женщины с красным маникюром, которую узнает весь мир.

Фотография женской руки с красным маникюром, лежащая на земле, разлетелась по всему миру и по всем топовым изданиям СМИ. В буквальном смысле эта фотография стала символом резни в Буче. Это была рука погибшей   Ирины Филькиной, ей было 52 года. 26-летяння дочь Оля рассказала ReTv и ТvNet историю о маме Ире и о том, как это фото теперь не символ смерти, а символ борьбы за жизнь. Люди должны знать, что за каждой фотографией стоит огромное горе, боль, отчаяние и жизни людей.

Только несколько дней назад Оля смогла прийти в себя и начала отвечать на сообщения и общаться с людьми, в том числе со СМИ. Больше месяца она не могла принять факт потери самого близкого человека – мамы.

Оля до войны работала детским психологом в школе, жила с мамой и с папой в своём доме в деревне Михайливка-Рубеживка, которое находится между Бучей и Ирпенем (это те самые горячие точки под Киевом). Про войну Оля узнала в 5 утра от мамы, которая судорожно ее будила и просила быстро собрать документы и уезжать, ведь началась война. Оля говорит, что не сразу поняла, что происходит, была сонная – голова не соображала, что нужно делать и куда бежать. Первые пол дня я пробыла дома, пыталась понять, что происходит. Пока я была дома мама поехала на работу на свою смену – она работала оператором котельной в одном из строительных супермаркетов Украины, ее магазин находился под Киевом, в 25 километров от нашего дома. Когда уже в обед я увидела взрывы и как над моим домом летят ракеты, тогда я уже поняла, что я уже на войне, я в средине этой войны, и вот тогда я уже поверила, мне стало очень страшно. Я собрала вещи и поехала к подруге домой, так как у нее был в доме подвал, который мог служить бомбоубежищем. Уже вечером у подруги дома мы начали решать, что нам делать дальше. Я связалась с мамой, чтобы уехать вместе с ней - на что она мне ответила: «Оля, куда бежать у нас нет денег, у нас даже нет ста долларов – нам не хватит». Тогда мы еще не знали, что другие страны нас принимают, что есть волонтеры и просто люди, которые готовы помочь бесплатно, мы даже не знали в какую страну бежать, потому что не понимали, где есть война, а где ее нет, где безопасно. Уже поздно вечером родители моей подруги сказали, что нам нужно срочно уезжать, что ненужно никого ждать, потому что непонятно доживем ли мы до утра. И пока мосты и дороги еще были целые – мы с подругой сели на машину и поехали в сторону Польши, так нам удалось покинуть оккупированную территорию. Но уже на следующий день, когда я звонила маме – она так и не смогла выехать с работы, она сказала, что ей нужно остаться, так как ее напарница не может выйти в свою смену. Тогда я не понимала, как руководство может так говорить и оставлять людей, ведь в стране война, о каких сменах может идти речь. В первую же ночь начали бомбить территорию вокруг супермаркета, где работала Олина мама, все было под пулями и с каждым днем все только усугублялось, они были в смертельной бомбовой ловушки. Начиная с 25 февраля Оля искала людей, волонтеров, которые смогут вывезти маму под пулями, но загрузка была такая, что дописаться-дозвониться к волонтерам было нереально, вся надежда была на знакомого, который должен был вернуться со Львова и помочь выбраться. Магазин Иры оказался в военном кольце и стал неким спасательным пунктом для других людей – там был подвал, где Ирина принимала людей, готовила для них.  Так в строительном супермаркете Ирина прожила 7 дней, возможности выехать не было, но каждую минуту дочь искала «путь спасения»: «Всю эту неделю я даже не думала о том, что мама может умереть. У меня заблокировались все эмоции, мозг работал только на функционал - кого найти, кому позвонить, чтоб маму смогли вывезти. У меня были переживания, но я больше действовала. На войне нет переживаний, есть инстинкт – как сделать так, чтобы твоя мама выжила». Уже через несколько дней мама позвонила дочери и сказала, что всех людей с их магазина вывезли, а она осталась, потому что ей не хватило места. Утром 5 февраля в десять часов утра Оля созвонилась с мамой, просила ее ехать на вокзал и садиться на эвакуационный поезд, тогда дочери казалось, что она все спланировала, все контролирует - и вот-вот и ее мама будет в безопасности. Но Ирина приняла решение ехать домой сама, Оля вспоминает, что на все ее предупреждения и просьбы не ехать домой, мама ей ответила: «Оль, ты что, сомневаешься в своей маме, когда у твоей мамы, что-то не получалось?». Тогда 5 февраля это был последний раз, когда Оля слышала голос своей мамы и последнее, что она ей сказала: «Мама тебя любит! Все, давай пока, трудно крутить педали». О том, что это последний разговор и прощание с мамой на всю жизнь – Оля еще не знала, она была уверенна в своей маме, ведь она была активная, смелая, сильная женщина – у нее всегда все получалось, значит получится и в этот раз.

Тогда 5 февраля Оля работала уже волонтером в Польше, после утреннего разговора с мамой она, как всегда, пошла на свою смену, а вечером, когда снова позвонила маме – мама уже не ответила.  Оля вспоминает, как успокаивала себя в тот вечер: «Знакомые мне рассказывали истории о том, что русские забирают телефоны у мирных жителей и отправляют их домой, своим мамам и женам. Я и подумала, что, наверное, забрали телефон и у моей мамы, но и пусть – пусть забирают, что хотят… Бог с тем телефоном. Мама просто без связи и где-то прячется, с ней все хорошо».  На следующий день Оля уже активно начала искать маму - обзванивала всех соседей, знакомых и они ей сказали, что мамы дома нет и не было. Но и этот факт только подтвердил надежду дочки, что мама не пришла домой, потому что поняла, что дома еще опасно, что она где-то пересиживает обстрелы.

В следующие дни Оля не прекращала поиск мамы, писала в социальные сети, писала волонтерам и военным, и один мужчина ей все таки ответил…, что ее маму застрелили: «Он мне написал это, и описал все в деталях, как она выглядела, как была одета, как лежала и я даже не смогла это дочитать до конца. Я просто отложила телефон и думала о том, что я так верила в Бога, я за всю жизнь так не верила в Бога, как за эти дни. Я так верила в свою маму, она же сказала, что у нее все получиться, она ж такая сильная, когда она обещала, что у нее все получится – у нее все получалось…  Тогда у меня просто рухнул мир, все потемнело».

После того, как Оля получила это сообщение, она даже не смогла ничего сказать подруге, не могла произнести в голос «мама мертва» — это значило бы, что она соглашается с этой реальностью, признает смерть мамы.

После того, как Оля узнала эту страшную новость, ее мир навсегда поменялся, она перестала волонтёрить, перестала общаться с людьми, она закрылась от мира и от реальности. Но даже после этого сообщения со всеми деталями Оля отказывалась верить в смерть мамы, она находила зацепки, хоть какой-то маленький повод надеяться на то, что мама может быть жива. На этот раз Оля себя успокаивала тем, что этот мужчина не показал ей фотографии мамы, а значит -  все написанное может быть только словами, а не правдой, в ее сердце была еще маленькая надежда на то, что мужчина опознался, ошибся и это другая женщина, которая просто похожа на ее маму. Оля продолжила искать маму в надежде на то, что она все где-то прячется, она искала ее в больницах, в подвалах, и тогда Оля снова поверила в Бога: «я начала молиться каждый день, чего никогда раньше не делала, мы с сестрой два раза в день читали молитвы и это единственное, что спасало, мне казалось, что когда мы молимся, то мы даем маме  силы выжить».

1 апреля у мамы Иры было день рождение, ей исполнялось 53 года и дочь Оля загадала желание ее найти, и уже вечером этого же дня ей прислали видео, где она расстрелянное тело мамы лежит рядом с велосипедом: я вижу что это она, я вижу, что она мертва, я стараюсь рассмотреть ее тело в деталях, пытаюсь глазами увидеть каждую рану, царапину, каплю крови. Ее тело было очень ранено, но я всматривалась и пыталась понять только одно - насколько больно ей было. Уже на тот момент для меня важно было понять, чтобы хотя бы она умерла не в муках, не в болях. Быстрая смерть моей мамы – стало бы для меня уже облегчением. Роскошь во время войны – это быстрая смерть без издевательств».

 Но смерть Ирины была не легкой и не быстрой, знакомые рассказывали Оле, что видели видео, как в ее маму стрелял танк … Сейчас Оле очень сложно описать, каким она увидела тело мамы. И даже увидев это страшное видео Оля не принимала эту потерю, последняя надежда была еще раз проверить– была ли это ее мама. Оля позвонила мужчине, который дал маме велосипед, у него она спросила, действительно ли это тот самый велосипед. Но, к сожалению, все детали сошлись, и мужчина подтвердил, что именно этот велосипед он дал Ирине – тогда Оля похоронила маму второй раз за месяц: «Тогда у меня было чувство, что мне будто сломали хребет и я стала совсем беспомощная. Я завесила все окна шторами, легла на кровать и все… время остановилось, вся моя жизнь стала на стоп. Мне 26 лет мне нужно думать о том, как строить свою семью, свою карьеру, а я думала о том, что я хочу лежать мертвой рядом с мамой, потому что я уже не видела будущего. Я не вижу возращения домой, потому что дом – это там, где мама, а дома моей мамы уже не будет. Потом, когда в сети разлетелось фото маминой руки, мне все начали его присылать, и каждый раз это было очередное подтверждение того, что у меня уже нет мамы.  А потом начались вопросы: а вы маму узнали по маникюру? И вот мне хочется спросить у всех людей, а вы свою маму узнаете по маникюру? Когда я смотрю на фото – я вижу не маникюр, я смотрю на руку, ее кожу, ее пальцы. И каждый раз, когда я смотрю на это фото я представляю, как эта рука гладит меня по лицу, обнимает меня. Я узнала положение маминой ладони, ее пальцев - в таком положении ее рука, когда она нервничает, и делаю точно так же». Тело мамы Оли до сих пор так и не удалось захоронить, долгое время к маме даже не подпускали ее мужа, отца Оли, так как боялись, что тело может быть заминировано, а потом тело забрали на экспертизу. И когда дочь может хотя бы забрать тело мамы и похоронить его - никто не знает.   

В темной комнате, в абсолютной депрессии Оля пролежала несколько недель, часто ее посещали мысли о том, как она может оборвать свою жизнь, потому что ни сил, ни желание просто встать у нее не было, но потом как-то среди ночи она проснулась и поняла, что она жива, что физически у нее больше сил, чем у всего мира, и тогда в голову Оле пришла мысль о том, что если ей в свои 26 лет так сложно принять смерть мамы, то как же тогда маленьким детям это пережить, которые быть может даже не запомнят своих родителей. В эту ночь Оля подумала о боли тех детей, которые на свои глаза видели, как убивают их маму: и тогда я подумала, что если моя мама была моей опорой, без которой мне стало так невыносимо и трудно жить, то почему я не могу стать опорой для этих детей, чтобы хотя бы им было чуточку легче пережить это горе, чтобы они не оказались в этом мире совсем одни». Сейчас в честь своей мамы Оля открыла благотворительный фонд «Мама Ира», который предоставляет психологическую поддержку детям, которые лишились родителей, помогает справиться с сильными моральными, психологическими травмами. Сейчас этот фонд для Оли – это продолжение ее мамы, это ее опора, миссия, ради которой она каждый день готова просыпаться, то, что просто лечит ее душу и хранит светлую память о маме. Уже сегодня Оля со слезами на глазах вспоминает не ту страшную фотографию, а то какой невероятной была ее мама: «Даже если б вы к ней пришли в полном отчаяннее и вам бы ничего не хотелось, она б за 3 минуты смогла бы поднять вам настроение, поддержать и вселить энергию жить дальше, вы бы поверили насколько вы сильные и ценные. Люди, которые ее знали, они мне пишут, что им не хватает мамы Иры». Оля вспоминает, что мама всего в жизни добилась сама своим непосильным трудом, своей энергией – она хотела дом она его купила, она хотела машину – она сдала на права и купила машину. И вот только несколько лет назад мама Ира начала жить для себя, два года назад впервые в жизни они с дочерью поехали на море, где маму Иру знал и любил весь отель – за ее открытость, за ее позитив. «Мама может все. Не бывает безвыходных ситуаций. Все – это когда человек умер, все остальное можно решить» - эту фразу Оля запомнила от мамы на всю жизнь, и сейчас, когда мама не смогла доехать до своего дома и погибла от пуль русской армии, ее дочь Оля делает все возможное, чтоб имя ее мамы символизировало жизнь. Когда сложно, не хочется ничего делать и опускаются руки Оля еще одну мамину фразу «Вставай, чего ты лежишь. Нужно жить и работать, чтоб это приносило удовольствие тебе и пользу всему миру» - и вот сейчас эти слова вдохновляют дочь каждое утро проспаться и помогать пострадавшим от войны детям.

 Сейчас Оля помогает детям с особо сложными травмами, ведь многих детей не просто лишили родных, над ними жестоко издевались. Одна из последних историй, которая не дает Оле покоя – это история маленького мальчика, на глазах у которого несколько дней насиловали маму, а потом ее убили, сейчас же ребенок даже не разговаривает. Оля говорит, что сейчас мы все ждем победу Украины, мы все боремся за свободу, но дети – это наше будущее, но, к сожалению, наши дети со сломанной психикой, они травмированные и нужно приложить столько усилий, нужно отдать им столько любви, чтоб эти дети были здоровые, хотя бы настолько насколько это возможно, иначе наше будущее – сломанное. Сейчас главная задача Оли – это сделать так, чтобы рука мамы стала не символом смерти, а символом борьбы за жизнь, за волю: «Да, они смогли убить, уничтожить тело моей мамы, но они никогда не смогут убить тот посыл, который моя мам несла в душе – действовать, бороться и жить. Я хочу показать на весь мир, чтоб наш враг знал, что даже после смерти – мы будем жить и нести добро, потому что у нас есть высокие ценности, которые напрочь отсутствуют у падших орков».

Все наши небезразличные читатели могут помочь пострадавшим детям, перечислив даже маленькую сумму, которая равна чашке кофе, в фонд «Мама Ира» - вам уже будут благодарны, и вы поможете.

Реквизиты : PayPal : [email protected]

Monobank: UA563220010000026203327652944